Свет действительно зажгли – повернув голову, Алеида увидела горящую лампу на прикроватном столике. В кресле у зеркала сидел незнакомец – невысокий и светловолосый, в черном инквизиторском мундире с маленьким орденом на шее. Он смотрел на Алеиду, и под его взглядом она погружалась в невидимую ледяную прорубь.

Такой, как она, не стоило ждать пощады от инквизиции. Не следовало надеяться на милосердие и понимание. Но этот человек швырнул нож в Джейка и укрыл Алеиду своим пальто – так в старину рыцари укрывали дам плащами, обещая свою защиту. И это было странно. Очень странно.

Это было неправильно. Наверно, Алеида умерла – упала на дороге под плетью братца, и все это лишь ее посмертные видения.

– Как вы? – спросил незнакомец, и в его голосе Алеида услышала искреннюю заботу и тревогу. Она шевельнулась в кровати, поняла, что на нее успели надеть сорочку, и удивленно призналась:

– Спина не болит. Совсем.

Инквизитор улыбнулся краем рта. Показал ей серебряшку на цепочке – артефакт качнулся, рассыпая искры, и Алеида поняла: он использовал очень редкую и дорогую вещь, чтобы вылечить ту, которую увидел на дороге под плетью.

– Вот и хорошо. Госпожа Сандерсон, меня зовут Дерек Тобби, я приехал по запросу о вашем вступлении в наследство.

Алеида откинулась на подушку. Ну вот, она всегда знала, что этим все и кончится. Джейк и его мамаша не собирались следовать воле отца, который оставил Алеиде дом, землю и деньги – братец не мог с этим смириться, а тот дар, который всегда был в Алеиде, стал тем, за что он зацепился.

– Про язвы на спине Миранды уже слышали? – спросила она. Разумеется, ему уже обо всем рассказали, добавив ярких тошнотворных деталей. Но почему-то этот Дерек Тобби не выглядел тем, кому можно навешать на уши кервинейской лапши.

– Слышал. Вы наслали их на бедную женщину, которая пришла к вам поговорить. Хотела убедить выделить часть наследства вашему брату, – произнес Дерек и улыбнулся. – Честно говоря, похоже на овсянку с клейстером и земляничным вареньем. Я делал себе такие, когда не хотел ходить на лекции.

Алеида не выдержала – рассмеялась, представив инквизитора совсем юным, в ученическом мундирчике: вот он сосредоточенно лепит на запястья овсянку на клейстере, чтобы получить освобождение от занятий. Выглядело забавно и трогательно.

– А про черное молоко? – спросила Алеида. – Оно почернело после того, как я зашла в лавку.

– Слышал. Реакция на корень ежелейника, полагаю. Он лежал где-нибудь рядом, вот молоко и почернело, – инквизитор улыбнулся. – Еще мне рассказали про жар у вашего брата, про белый огонь, который вы запустили по их дому, и про нашествие пауков. Скажите мне вот что, Алеида: когда пробудился ваш дар?

– Когда мне было десять, – ответила Алеида. – С первыми регулами.

– Головные боли, вспышки агрессии, нарушения женских циклов бывают?

Алеида невольно почувствовала, как к щекам приливает жар.

– Нет, – прошептала она.

– Учились работе с заклинаниями? У кого?

– Не училась. В нашей глуши нет учителей.

Дерек покачал головой.

– Как планируете жить здесь дальше? После того, как весь поселок вас отсюда выводил?

Алеида не знала, что на это ответить. Воспоминания нахлынули водоворотом пестрых картинок: вот толпа вламывается в дом, и ее выволакивают во двор, вот испуганно застыли служанки, не зная, что делать: спасать госпожу или присоединиться к обряду, вот староста волочет ее к телеге, а Джейк поигрывает плетью, и мелькает в стороне довольное лицо мачехи – наконец-то она получит то, что всегда хотела получить. Она станет не просто любовницей джентльмена, который признал их сына, но не выделил долю в наследстве – она сделается хозяйкой его дома.

Жить в Аунтвене дальше? Невозможно.

– Сомневаюсь, что весь поселок поверил вашей мачехе, – с искренним сочувствием произнес Дерек. – Я видел, что не все радовались, когда этот здоровяк хлестал вас плеткой. Но если в Аунтвене случится что-то плохое, то вас в этом обвинят. Первая же зимняя болезнь – виноваты вы. Падеж скота – снова вы. Они разложат костер для вас через месяц.

Алеида понимала его правоту – но не могла принять. Это было слишком больно.

– Что же мне делать? – спросила она.

– Вступайте в наследство, продавайте имущество и уезжайте как можно дальше, – ответил инквизитор. – Я могу посоветовать только это.

Глава 3

– Вот, милорд, попробуйте. Лично, своими руками выращивал.

Запеканка из тыквы с говяжьим фаршем, украшенная горстью красной смородины, разлеглась в тарелке оранжевым облаком. Дерек задумчиво ковырнул блюдо вилкой, поднял взгляд на поселкового старосту и равнодушно спросил:

– Сколько случаев малефиция было в поселке до похорон старого Сандерсона?

Родриксон нахмурился. Было видно, что он с трудом осознает, что хиляк в мундире, которого соплей перешибешь, и есть настоящая власть.

Дерек давно привык к такому.

– Ни одного, милорд, – Родриксон говорил подобострастно, но было ясно: староста попытается направить расследование в нужную ему сторону. Джейк и Миранда Хорниран нравятся ему намного больше наследницы дома Сандерсон. – До этого она тихо сидела. Нет, ну мы знали, конечно, что у нее дар, такую силищу не скроешь. Потом, как отец умер, и Хорнираны попросили выделить некую долю, как с цепи сорвалась. Ну это понятно, кто ж любит, когда к его добру вот так лапы тянут. Вы кушайте, кушайте! Все свое, с огорода.

Дерек все-таки отправил в рот кусок запеканки. Нет, все-таки тыква это мерзость, как ее ты ни готовь.

– Почему Сандерсон не женился на Миранде Хорниран? – поинтересовался он. – Все-таки она родила ему сына.

Поселковый староста только рукой махнул.

– Сына он признал, это верно, но дальше свидетельства о рождении дело не пошло. Свою фамилию не дал, в доме особо не привечал. Он так говорил: я дворянин, а Миранда просто греет мою постель и пусть не рассчитывает на большее.

Дерек понимающе кивнул. Сословные различия.

– Кто сватался к Алеиде Сандерсон? – спросил он.

– Многие, – охотно ответил староста. – Завидная невеста и девушка достойная, что уж тут скрывать. Ну то есть, была достойная, до того, как чаровать начала. Там уж люди от нее шарахаться стали. Я говорил с ней, просил опомниться, не доводить до греха. Да выдели ты долю брату! Хоть рощу отдай, например. Нет, и еще смеялась мне в лицо, говорила, что никакого колдовства не колдует, не умеет.

Дерек понимающе кивнул. Алеида производила впечатление прямой и смелой особы – честность, с которой она рассказывала об обвинениях, ему понравилась. Дело было ясным: Джейк и Миранда Хорниран хотели уничтожить наследницу Сандерсон и решили представить ее злонамеренной ведьмой. Остальное сделает инквизиция. Можно было бы, например, просто отравить девушку, но тут мотив был налицо, как, впрочем, и сейчас…

По мнению обывателей, особенно провинциальных, инквизиция не расследует преступлений, а просто казнит ведьм, не разбираясь, виновны они или нет. Столичному инквизитору надо было просто отправить Алеиду Сандерсон на костер, вот и все. Коллеги Дерека ведь так и поступают: как только видят женщину с даром, то в них включается режим уничтожения.

Ну да, конечно.

– А потом началась эта дрянь. Ладно, я понимаю, что язвы можно и подделать. Но вот у Сэйры Хоффман все козы пали, все до единой – а Сэйра тут вообще ни с какого боку. Слова плохого никому никогда не сказала, с Алеидой не ссорилась. У Бранта Бевинса, прости Господи, геморрой вылез, бедолага сидеть не может. У меня четыре тыквы погнили, а люди так за дитями не ухаживают, как я за тыквами. Всему поселку житья нет! Даже тем, кто к Хорниранам и Сандерсонам никакого отношения не имеет.

Дерек кивнул. После такого жители Аунтвена невольно встанут на сторону Миранды Хорниран – особенно с учетом того, как важна для поселка ее лавка. Алеиде нужно было уезжать, и как можно скорее. Вступить в наследство можно и из другого города – главное, найти нормальную юридическую контору.